Правильно сомневаешься, варианты у меня пока что совсем неопределённые. Но я всё же постепенно склоняюсь к мысли, что смогу как-то разобраться с этим без посторонней помощи. Личные отношения у нас сложились прекрасные, но до полного доверия пока ещё очень далеко, и я не собираюсь давать тебе в руки никаких верёвочек, за которые ты могла бы подёргать. Да и вообще – стоит мне хоть чуть-чуть прогнуться, и на уважение можно не рассчитывать, дальше будешь только подпрыгивать по команде. А прогнуть человека, который чем-то тебе обязан, намного проще.

Близкий гудок паровоза заглушил все разговоры и заставил нас дружно поморщиться. Я выглянул в открытое окно купе – выкрашенная в красный цвет рука семафора дёргаными движениями поднялась вверх и застыла. Поезд дёрнулся, паровозный гудок заревел снова, и я торопливо закрыл окно. Наша экспедиция подходила к концу.

Глава 1

Как-то странно себя чувствуешь, возвращаясь домой после долгой поездки. Так воспринимает окружающее человек, вернувшийся в родной город, из которого уехал лет тридцать назад – вроде бы всё вокруг до боли знакомое, но в то же время выглядит каким-то чужим. Наша поездка была хоть и совсем недолгой, но настолько насыщенной впечатлениями, что сейчас я примерно так себя и ощущал, глядя на знакомые лица.

– И как у вас успехи без меня? – я поощрительно улыбнулся присутствующим. – Отсутствие начальства должно было сказаться самым благоприятным образом.

– Всё хорошо, – ответила за всех Кира. – Всё настолько хорошо, что мне это не нравится. Наводит на мысли о затишье перед бурей.

Народ вразнобой покивал – похоже, спокойная жизнь у всех вызывала недоверие.

– Ну мы всё-таки не на войне, – рассудительно сказал я. – Что такого необычного в нормальной мирной жизни? Впрочем, это не исключает будущих проблем. Так что, в самом деле всё так замечательно?

– Заводы работают, все предприятия дают ожидаемый доход, – подтвердила Зайка. – Хотя есть небольшие моменты с лавкой, но опять же, ничего плохого.

– Какие моменты?

– Мы в начале лета увеличили цены, чтобы компенсировать ожидаемое падение спроса, вызванное поступлением нового урожая овощей и фруктов…

– Компенсировать падение спроса повышением цен – это так себе тактика, – скептически заметил я. – И что, сработало?

– Не знаю, не было возможности проверить, – вздохнула Зайка. – Падения спроса не произошло. Наоборот, спрос заметно увеличился. Я уже устала от этого постоянного лавирования – кому можно отказать, при этом не оскорбив. К тому же мы вынуждены отдавать часть урожая епископству. И ещё по дороге оставляем немного в Пскове – там есть несколько влиятельных семей, с которыми нам стоит поддерживать хорошие отношения. Я попыталась поговорить с Вороном, но он категорически отказался увеличивать посадки. Заявил, что не собирается превращать свой лес в плантацию.

– Это вообще-то мой лес, а не его, но да, Ворон больше рассчитывает на алхимию, – подтвердил я. – Будь его воля, он вообще бы отказался от любых других посадок. Он считает, что алхимия даст ему гораздо больше. Наивный, – вздохнул я. – Никак не поймёт, что придётся очень сильно делиться. Это на огурцы с картошкой смотрят снисходительно, как на баловство, а вот на алхимию у нас сразу найдётся масса компаньонов. Я пытался ему это объяснить, но от его деревянной головы все аргументы просто отскакивают.

– Тогда, может быть, получится заменить натуральный налог баронства на денежный? Продукция из церковной доли позволила бы нам покрыть дефицит и удовлетворить почти все текущие запросы.

– Не думаю, что епископ согласится, – покачал я головой. – К тому же нам самим это невыгодно – в натуральной форме мы платим налог напрямую церкви, а если мы будем этот товар продавать в Новгороде, то заплатим князю налоги и с церковной десятины.

– Политически это всё равно было бы для нас выгоднее, – настаивала Зайка.

– Епископ не согласится, – повторил я. – Я предлагал ему частично денежную форму, но он настаивает на десяти процентах урожая. Это его право, и мы с этим ничего не можем сделать. Но я поговорю с Вороном – возможно, у меня всё-таки получится убедить его увеличить посадки хотя бы на те же десять процентов. Это все проблемы с лавкой? У меня такое ощущение, что тебя ещё что-то заботит.

– Мне не нравится положение дел вообще, – хмуро сказала Зайка. – Когда маленькая овощная лавка даёт прибыль, сравнимую с прибылью среднего завода, это неправильно. Так не должно быть. Это противоречит нормальному положению вещей и не может привести ни к чему хорошему.

– Понимаю, – догадался я. – Всё, чему тебя учили, говорит, что такое невозможно, и поэтому ты чувствуешь себя неуверенно?

– Что-то вроде того, – нехотя согласилась Зайка.

– Если теория противоречит практике, то это повод критически отнестись к теории, а не объявлять, что это невозможно, – заметил я. – И кстати, почему увеличился спрос? Должна быть какая-то причина.

– Люди окончательно поверили в волшебные свойства наших продуктов. Наши постоянные покупатели в самом деле стали выглядеть лучше, помолодели, и это хорошо заметно. Ну и ещё прошёл слух, что это способствует, ну… – Зайка слегка покраснела.

– Личной жизни? – подсказал я.

– Да, – кивнула она. – В общем, спрос сильно вырос. Мы снова подняли цены, но это не помогло. Я всё же не понимаю – там действительно есть настоящий эффект омоложения или люди просто сами себя пытаются уверить?

– Действительно, – утвердительно кивнул я. – Никакого обмана нет, любой целитель это подтвердит. Лесные сумели преобразовать Силу в нейтральную и насытить ею свои растения. Это очень похоже на силу целителей. Человек, который употребляет такие плоды, становится на время в чём-то подобен одарённому и неосознанно улучшает свой организм. Кстати, Ирина – ты одарённая, поэтому для тебя эти овощи практически бесполезны. Ты сама гораздо эффективнее на себя воздействуешь.

– Они просто вкусные, – улыбнулась Стоцкая, а Ленка, засмеявшись, согласно кивнула.

– Ну-ну, – хмыкнул я. – Твоё дело, раз денег хватает. В общем, Кира, воспринимай это как волшебное лекарство, а не просто как вкусные овощи. Тем более, что так оно и есть на самом деле. Поэтому высокая цена вполне оправдана, да и конкурентов у нас не предвидится – других лесных поблизости нет, а возить издалека даже дирижаблями слишком дорого и долго.

Мне из-за опыта прошлой жизни довольно трудно было отделаться от представления о грузовой авиации, как о транспорте, который возит понемногу, но очень быстро. Это верно для реактивных самолётов, но дирижабли с самолётами имеют очень мало общего. Если говорить о привычных нам единицах измерения, то большие дирижабли возят шестьсот – семьсот тонн, но летают с экономической скоростью сорок – пятьдесят километров в час. Впрочем, маленькие курьерские легко развивают и сотню, но груз они обычно не возят. Плоды, сорванные два-три дня назад, в значительной мере свои свойства теряют, так что возить их от Рифейских гор и в самом деле не было никакого смысла.

– А вообще, Кира, я твои чувства хорошо понимаю, – сочувственно сказал я. – Мне самому эта торговля не нравится, я бы предпочёл обычный завод. Но так уж сложилась жизнь. Кстати, Антон – там бандиты больше не пытались эту лавку данью обложить?

– Обложить данью лавку, возле которой постоянно очередь машин с гербами? – усмехнулся Кельмин. – Такие идиоты даже среди бандитов не выживают. Они её вообще стараются по другой стороне улицы обходить, чтобы не дай боги, кто-нибудь не подумал, что они какие-то мысли на этот счёт питают. К тому же многие уже знают, кто такой барон фон Раппин. Я там пару человек держу, но вообще-то охрану оттуда можно и убрать.

– Не надо убирать, пусть остаются, – распорядился я. – Организованные банды стороной обходят, а какая-нибудь дворовая шайка может наоборот, решить, что это замечательная возможность заработать по-лёгкому. Дебилов просчитать невозможно.