– Ну и работка, – Марина с тяжёлым вздохом открыла глаза. – А мне, пожалуй, уже можно задуматься об аттестации на седьмой ранг. Стану Старшей, как тебе?

– Ты, Марин, вообще талант, – льстиво отозвался Радим.

Марина иронически хмыкнула:

– Давай отмеряй дозу на тот склад, который крайний слева.

Успели задолго до следующего обхода, и к тому времени, когда дверь караулки вновь открылась, выпуская очередной патруль, все внутренние помещения четвёртого механического завода были покрыты тончайшим слоем жидкости без цвета и запаха. Последним действием Марина нагрела всю использованную посуду до пятисот градусов, выжигая остатки препарата.

– Мы же не хотим сами участвовать в веселье, верно? – заметила она в ответ на вопросительный взгляд Радима. – Потом посуду с собой заберём, когда остынет. Ну что, сейчас можно и вздремнуть немного, в ближайшую пару часов ничего интересного не ожидается.

– У меня ещё одно одеяло есть нам накрыться, – кивнул Радим.

– Смотри, Расков, – строго сказала Марина, – попробуешь дать волю рукам – приклею их тебе к заднице. Будешь ходить, сам себя за жопу лапать.

– Грубиянка ты, Маринка, – обиделся Радим. – Больно надо.

– Знаю я тебя с твоими журнальчиками. Веди себя прилично, вот и не поссоримся.

Проснулась Марина оттого, что её легонько тормошил Расков, которого она, как оказалось, крепко обнимала.

– Проспали мы малость, Марин, – виновато сказал Радим. – На свежем воздухе хорошо спится. Особенно в хорошей компании.

Марина саркастически фыркнула на это дополнение, но ничего говорить не стала. Нашарив бинокль, она переместилась к наблюдательной позиции.

– Ого! – не сдержала она восклицания, бросив взгляд на завод. – Однако мы им сделали полный аншлаг!

Мероприятие и в самом деле проходило с аншлагом. Улица перед заводом была полностью запружена народом – на территорию завода рабочие и служащие заходить не спешили. По заводу гуляли крысы.

– Если уж на территории их столько, я представляю, что творится в зданиях, – ошарашенно сказала Марина. – Они тут со всего города собрались, что ли? Профессор просто гений. Если бы он это видел, он бы порадовался, я уверена.

Радим угукнул, придержав свои сомнения насчёт радости профессора Арсения Стланика.

– Кажется у нас скоро будет много маленьких крысят, – заметила Марина, рассматривая территорию в бинокль.

– Точно! – подтвердил Радим со смешком. – Они там сношаются вовсю, как в театре.

– По-твоему, в театре сношаются? – с изумлением посмотрела на него Марина. – Ты вообще в театре хоть раз был?

– Был, не был, какая разница, – поморщился Расков. – Парни рассказывали, что актриски там… – Он подчеркнул развратный нрав актрисок неопределённым жестом.

– Всё понятно, – покивала Марина. – А этим парням другие парни рассказали, а тем ещё кто-то. Свожу тебя как-нибудь в театр, так и быть, пусть тебя там актриски развратят. Вот только я сейчас в этом разврате ничего не понимаю. Откуда на территории самки взялись? Вроде же это средство только на самцов должно действовать. Или они там друг с другом?

– А что тут непонятного? – авторитетно возразил Радим. – Парни разом снялись и пошли куда-то, а девкам что – сидеть и тосковать, как жёнам вольников? Они следом потянулись, где парней много, и где все уже готовые для веселья.

– А вольники-то, оказывается, верят, что их жёны сидят и тоскуют, пока они по контрактам мотаются, – с нескрываемым сарказмом заметила Марина. – Ладно, сейчас собираем своё барахло и двигаем отсюда, слишком уж тут оживлённо становится.

Глава 14

– Кто-нибудь расскажет мне, что происходит с четвёртым механическим? – вопросил я, обводя глазами присутствующих.

– С четвёртым механическим всё в порядке, – тут же отозвалась Есения Жданова. – Мы направили им уведомление о расторжении договора. Должным образом зарегистрировали его в Промышленной палате, так что им не удастся заявить, что они ничего не получали.

– Очень хорошо, что с договором всё решилось, но я хотел бы знать, что там вообще за история с заводом.

Я посмотрел на Ленку, и она ответила мне ясным взглядом младенца, не знающего, что такое зло.

– Я доложу, господин, если позволите, – заговорила Ирина Стоцкая. – На территории завода произошёл массовый выплод вредителей. Усилия экологического надзора по нормализации ситуации успехом не увенчались – вредители полностью игнорируют отравленные приманки, а вместо этого усиленно занимаются, хм… дальнейшим выплодом. Мои друзья в надзоре сообщили, что комиссия по расследованию склоняется к мнению, что произошла массовая мутация из-за флюктуации поля Силы – оно было сильно взбаламучено и довольно долго не успокаивалось.

– Это что получается? – поразился я. – В любой момент может случиться какая-нибудь флюктуация, от которой у нас вырастут хвосты, и мы начнём есть клевер?

– Или же дружно затеем массовый выплод, – пожала плечами Стоцкая. – Я не специалист, просто пересказала то, что рассказали мне. Но у меня сложилось впечатление, что на самом деле они склоняются к этой теории лишь по причине отсутствия более подходящей. Хотя у них есть ещё один вариант, связанный с пищевой добавкой.

Я заметил, что в этом месте Ленка напряглась и беспокойно задвигалась.

– Дело в том, – продолжала Ирина, – что часть помещений на территории четвёртого механического сдаётся дочерним компаниям, и в частности, там находится фирма, которая изготавливает полевые рационы. Они довольно часто экспериментируют с составом рационов, и вполне возможно, что перед этим на склад поступили какие-то пищевые добавки, которые и могли вызвать подобный эффект. К сожалению, пока нет возможности выяснить подробнее, потому что ни склады, ни документация фирмы в данный момент недоступны. А возможно, и потом ничего не получится выяснить – по отзывам разведчиков, содержимое склада уже сильно подъедено, да и документацию изрядно погрызли.

– Наверняка именно благодаря этому складу они ещё не расползлись по окрестностям в поисках пищи, – заметил я.

– Наверняка, – согласилась Стоцкая. – Надзорные организовали команды охотников с мелкокалиберным оружием для отстрела вредителей, но это выглядит скорее признанием бессилия. В общем, в результате надзор объявил территорию предприятия зоной экологической опасности первой категории, что и дало нам возможность расторгнуть договор.

– Ну надо же, прямо как по заказу, – поудивлялся я. – Меня вот только такой вопрос волнует – не обнаружит ли случайно комиссия по расследованию, что мы приложили к этому руку?

С этими словами я уставился на Ленку. Она ответила мне преувеличенно невинным взглядом и благовоспитанно захлопала ресницами.

– Ну что же, я рад, что мы здесь ни при чём, – кивнул я, продолжая пристально на неё смотреть. – И что я могу правдиво и с чистой совестью отвечать это, когда меня спросят. А меня наверняка спросят, очень уж удачно всё для нас совпало. Лахти обязательно нас заподозрят. А вот если бы мы были причастны, даже не знаю, чтобы я стал делать с виновными. Наверное, отправил бы их на пару-тройку месяцев в отпуск куда-нибудь подальше, чтобы не мелькали. Даже, может быть, в Нихон.

Олег фон Кеммен, заместитель председателя Дворянского совета, и бессменный председатель конфликтной комиссии, еле уловимо, но вполне дружески улыбнулся мне, когда я вошёл в зал, где заседала комиссия. Несмотря на то что я в прошлом добавлял ему немало хлопот, он относился ко мне на удивление лояльно.

В помещении комиссии кроме фон Кеммена и четверых членов комиссии, которых я помнил только по лицам, присутствовала довольно пёстрая компания: доверенный советник князя Хотен Летовцев, который был свидетелем на нашей свадьбе, некий надутый господин, который мог быть только Матиасом Лахти и, к моему удивлению, Драгана Ивлич с какой-то девицей неопределённого возраста. Неопределённого в том смысле, что выглядела-то она, как все высокоранговые Владеющие, очень молодо, но по её виду невозможно было сказать, сколько лет ей на самом деле.